Невинно предложив потереть ей спинку и добавив, что мои услуги обойдутся для нее совершенно бесплатно, я собирался присоединиться к ней. Но воительница, скорчив ужасную гримасу - ума не приложу как с таким прекрасным лицом у нее это получалось! - зловещим шепотом сообщила, что у девушек есть свои секреты, узнав о которых еще никому не удавалось выжить. После чего бесцеремонно выставила меня за дверь.

   Про ванну можно было забыть как минимум на час: Малиша знала толк в неторопливых водных процедурах и умела наслаждаться ими на полную катушку. Я отправился пообщаться с друзьями, но и тут меня ждало разочарование: Руфус уже спал, сотрясая богатырским храпом само основание бедного домика, а Мелиор был погружен в книгу настолько, что даже не услышал как я к нему обратился!

   До ужина еще оставалось несколько часов, так что я решил принять ванну последним, а сейчас последовать примеру нашего здоровяка и немного вздремнуть в гордом одиночестве. Слава богам, сон оказался более благосклонен, чем мои друзья и быстро забрал меня из этого несправедливого мира.

   Разбудил меня нежный поцелуй Малиши, ловко выскользнувшей из моих объятий, когда я попытался притянуть ее к себе.

   - Тебе еще нужно помыться, грязнуля, - ласково сказала она и скрылась за дверью.

   Купание не заняло много времени: уже остывшая вода быстро смыла цепляющиеся за веки липкие пальцы сна. Я наскоро вытерся и оделся, а затем поспешил вниз. Несмотря на просторность, столовая была теплой и очень уютной. В большом камине весело потрескивал огонек, над которым висел внушительных размеров чан.

   Все уже сидели за столом и уминали, судя по запаху, бобовую похлебку с мясом - одно из коронных блюд дяди Фабера. Нетронутая полная миска - над ней витало ароматное облачко пара - стояла с краю и терпеливо дожидалась меня. Желудок скрутило неожиданным спазмом, и я осознал, что зверски проголодался.

   Накинувшись на похлебку, я забыл обо всем на свете и пришел в себя только когда обнаружил, что миска уже опустела, после чего жадно потребовал добавки. Дядя - со счастливой и гордой улыбкой кормильца огромного семейства он наблюдал как мы за обе щеки уписываем его кулинарный шедевр - с готовностью подлил мне новую порцию.

   Когда чувство сытости вернуло мне способность обращать внимание на окружающую обстановку, я снова заметил в глубине глаз своего опекуна тщательно утаиваемое беспокойство и уже хотел возобновить наш дневной разговор, но тут в окно легонько постучали особым, явно условным стуком. Дядя тут же поспешил к входной двери, которая находилась в другой комнате.

   Раздался скрежет поднимаемого засова, а за ним скрип отворяемой двери, после чего зазвучали приглушенные голоса. Слуха достигли лишь слова дяди, благодарившего за что-то некоего Лютера, после чего дверь захлопнулась и вновь проскрежетал теперь уже опущенный засов. Дядя вернулся к нам уже широко улыбаясь - с его плеч будто упал тяжелый груз. За ним в комнату вошла невысокая белокурая длинноволосая девушка, завернутая в дорожный плащ с откинутым назад капюшоном. Скромно потупившись, она смотрела в пол.

   - Знакомьтесь - моя дочь Беневалентия! - продолжая улыбаться, проговорил дядя.

   На самом деле он не был отцом этой девушки. Как и меня, Фабер взял ее к себе еще ребенком после гибели настоящих родителей девочки во время эпидемии чумы. Дядя воспитал и вырастил Беневалентию как родную, и любил ее настолько сильно, что всегда искренне называл своей дочерью. А она, в свою очередь, непритворно считала Фабера отцом.

   - Бени?! - удивленно вырвалось у меня.

   Девушка быстро подняла голову, отчего непослушная завитушка золотых волос упала на ее открытый лоб. В больших темных глазах вспыхнула радость. Аккуратный алый ротик слегка приоткрылся от удивления, но уже через секунду расплылся в счастливой улыбке, от которой на щечках образовались очаровательные ямочки. Создавалось ощущение, что от этого красивого и такого родного мне лица исходит мерное сияние.

   - Никк! Дядя Фабер не сказал мне, что ты вернулся! - звонкий и мелодичный голос ласкал слух песней жаворонка.

   - Да и я не знал о твоем приезде! - воскликнул я, сам не заметив, как оказался рядом с ней и, переполненный охватившей меня радостью, нежно обнял свою - как привык называть ее с детства - сестру. Девушка вся затрепетала, однако в следующее мгновение тоже обхватила меня тоненькими, но довольно сильными руками.

   Бени без преувеличения являлась самым близким моим другом. Когда я попал к Фаберу она уже жила вместе с дядей. Потеря родителей - ведь мы оба оказались сиротами - сразу сблизила нас. Я защищал ее от соседских мальчишек, а она всегда вступалась за меня перед дядей и другими взрослыми, частенько бранившимися из-за моих нескончаемых проказ и выходок. Бесенок и ангелок - так нас все называли и нам это очень нравилось!

   А когда я, едва став совершеннолетним, победил на Бэллаторе и получил статус акзилира, то решил по примеру дяди - до того как осесть он был одним из самых известных искателей приключений во всей Империи - отправиться путешествовать. Бени тогда не исполнилось и пятнадцати, и она не могла присоединиться ко мне - это являлось единственным, что омрачало мой восторг по поводу предстоящих приключений. Однако оставаться в Ориго я больше не мог: какая-то необузданная сила бурным потоком горной реки толкала меня навстречу неведомому!

   И я, и сестра тяжело переживали скорое расставание. Всю ночь перед моим отъездом мы провели вместе и решили, что в годы разлуки Бени будет усиленно заниматься целительством - в маленьком сердечке этой невероятно сильной духом девочки всегда огромное место занимало желание оберегать других и помогать нуждающимся - и, достигнув совершеннолетия, примкнет ко мне. В течение трех лет у нас не имелось возможности даже переписываться - правила Монастырей запрещали любой контакт с внешним миром. И вот теперь мы, наконец, снова были вместе!

   - В письме ты писал, - отпустив сестру и глядя на дядю, продолжил я, - что Бени все еще находится в Монастыре Святого